Осень пришла окончательно и бесповоротно, у меня впервые околели все конечности, и голова гудит, как от долгой зимней прогулки.
Стопкадры мелькают быстрее листопада, и вместо выхватывания и гербария я чаще выбираю замирание. Мои летописи начинают казаться праздным баловством, но они продолжаются по привычке. И да, я всегда писала о чем угодно, но не о работе (за исключением первого года в театре), поэтому там вроде как ничего не меняется.
Быть уверенной в текущем выборе (пусть и несущественном) - для меня по-прежнему непосильная роскошь. Балансировать между ощущениями и расчетом - слишком сложно. Последовательность может в любой момент взорваться психозом, и я трачу лишние деньги на смену планов, психуя еще больше. Только Сашина невозмутимость во всех этих ситуациях способна нейтрализовать колебания.
Потом откуда ни возьмись рождается утро ровное, как гладь, и прозрачное, как стекло. Мне красиво до одури, и счастье момента абсолютно.
И вроде бы деревья на центральных улицах почти полностью облысели, но я нахожу закуток, где желтая шуршащая осень еще в полной власти, а ощущения совершенно инородные.
Забавно, в этом году мои места силы полярно сместились. Ближе к дому - логично; туда, где два года назад я хотела жить - необъяснимо. Двухлетний цикл исчерпал себя, и от этого как-то комфортно и тревожно одновременно.
Приятно, когда друг радуется твоему подарку. Неприятно, когда друг говорит, что ему неинтересно тебя слушать.
Еще как-то пыльно и затхло - смотреть на доделанные за тобой дела и в очередной раз ощущать полную отчужденность. Любить людей, живущих тем, от чего ты максимально дистанцируешься (а точнее - бежишь, до сих пор, во всех своих снах), - тоже приятного мало.
В конце концов, маяться от чужого дистанцирования, пытаясь переиграть собственное отношение, - энергозатратно и бесполезно. Но мне почему-то кажется, что разрубится само собой (да-да, не разруЛится).
Но иногда так хорошо-хорошо, что, кажется, все оправданно.