Мне не нравится сомневаться в собственной жизни.
Способность сомневаться, конечно, хорошая прививка от снобизма. Но когда ты сомневаешься в выборе вообще всего – от заказов и покупок до работы (на которую идешь) и человека (к которому идешь), – это фиаско, девочка.
Не знаю, что там с нейромедиаторами, и что там с детскими травмами, но на выходе мы сидим в каком-то болотце. Не вооруженным дорогими консультациями глазом видно, как много здесь нелюбви. Но я не помню никаких времен, начиная со своего трехлетия, в которые меня бы не любили. Может быть, мне хотелось больше, но любовь и забота были всегда.
И вот мне 30 лет, и я не могу не только ткнуть в багаж сделанного и накопленного, но и просто понять, о чем вообще эта жизнь. В ней есть масса всяких смыслов, но ни один из них не может дать фору нейромедиаторам.
Поэтому я завидую буквально всему: чужой внешности, чужим отношениям, чужой карьере, чужим достижениям и даже чужому пофигизму. В продуктивном ключе зависть должна высветить мои желания и то, над чем мне стоит поработать. Но в моем собственном контексте все обесценивается.
Может быть, все дело в том, что я никогда не верила в реальность прекрасных вожделенных вещей для меня самой. До тупого: такого стильного интерьера, хорошего вкуса или дорогой одежды у меня точно не будет (без досады, буднично: 100 метров над землей для орлов, а воробьи живут где-то под крыльцом). Я уже вижу, как человек, зарабатывающий 3 тысячи за 50 минут, говорит: вы просто не разрешаете себе большие деньги или свободу. Моя подруга Саша говорит о размере "коробочки" (и позволяет себе нагло мечтать о богатой жизни в центре Москвы). А моя нервная система говорит: я не релевантна окружающей капиталистической действительности. Я довольствуюсь тем, что задано размерами коробочки, потому что это безопасно для психики.
Правда, когда с нейромедиаторами все в порядке, меня нисколько не возбуждают поездки в икею, походы по магазинам или салонам красоты. Я знаю, что с легкостью променяла все это на хороший длинный разговор с приятным мне человеком.
И чтобы далеко не ходить: после Юлиного дня рождения, где я много разговаривала с прекрасными людьми, меня порядочно попустило. В безрадостное хмурое воскресенье ничто не смогло довести меня до отчаяния.