Чтобы понять, как решить проблему, ты должен думать как проблема, жить как проблема, ты сам должен стать проблемой.
Ну и про всякое.
Сансара немного взбодрила. Тот случай, когда выпил пол-литра какао, тебя разморило и в мыслях "усесться бы куда помягче", но сначала стоишь полчаса проветриваешься, а потом потихоньку начинаешь двигаться. Больше всего удовольствия было от разглядывания Гагарина. Когда впервые увидела его странные танцы на разогреве у Мумий Тролля, ни за что не представила бы, как через четыре года куплю билет на это (в последний день, по удвоенной цене). Да, я не понимала текст песен, которые слышала впервые (я в общем-то никогда не могу похвастаться этим в Доме печати), но - что удивительно - из всей представленной здесь линейки вздохов уральского меломана, это, кажется, самая близкая мне по духу исповедь лирического героя (он бредит, разумеется).
Курара. Если ты ждала теплую ламповую акустику в зале с торшером и подушками, то ты, девочка, дура. То есть, по факту, все ингредиенты были на месте, и тем не менее это все то же мочилово - за исключением толчков в спину и оглушительного свиста. Боже, как я люблю гитарную музыку. Как я не люблю фанатов в подпитии на акустическом концерте. Хотя в том году было замечательно. Вокруг меня был воздух, а "танцы" были где-то за колонной. Не знаю, почему его голос - самый стабильный мужской голос в моей жизни. Понятия не имею, почему беспрекословно слушаю про пальто по дороге домой. Он настолько же инородно выглядит на этих шабашах с бубнами, насколько по-родному рассказывает мне, как начинается утро. Я люблю какую-то рафинированную Курару, ненастоящую. От этого саднит.
О, Вера. Ты вдохновила меня на многое, несмотря на то что я, конечно, не вижу во всем этом твоем развязном великолепии себя. Мне все это петь - как тем мужикам орать "я несуразная". Непонятно, откуда эта неподдельная симпатия берется. Но мы повторно пошли "вскидывать руки в неистовом танце". Хотя я рук обычно не поднимаю (вот правда, нигде). Это идеальный концерт, в общем. И наши места в первом ряду.
Очень хорошо помню ощущение тоскливой завершенности после таких вечерних вспышек. Треки по кругу и маленький новый культ до следующего героя. Ушло. Ни одной из этих, безусловно сильных, вещей меня не накрыло.
Первыми двумя, возможно, из-за биеннальных приключений. Когда каждый новый день затирает предыдущий, просто потому что ты больше одного дня в себе не умещаешь. Красиво, пестро, но глубина каждой дорожки сокращается, и, спустя время, ветрами перемен разравнивается почти все.
Почему морские танцы разбились о первое же серое ноябрьское утро - загадка. Может, потому что всю ту неделю я чувствовала себя совершенно гладким бильярдным шариком. Тяжелым и белым. Без памяти и потенциальной энергии. Но по-прежнему включенным в игру. По правилам той игры нужно было танцевать.
Сегодня прочитала, как дофамин отстраивается насыщенностью и частотой таких вещей. Немного понятней, как играть в бильярд. Но вообще-то
Сансара немного взбодрила. Тот случай, когда выпил пол-литра какао, тебя разморило и в мыслях "усесться бы куда помягче", но сначала стоишь полчаса проветриваешься, а потом потихоньку начинаешь двигаться. Больше всего удовольствия было от разглядывания Гагарина. Когда впервые увидела его странные танцы на разогреве у Мумий Тролля, ни за что не представила бы, как через четыре года куплю билет на это (в последний день, по удвоенной цене). Да, я не понимала текст песен, которые слышала впервые (я в общем-то никогда не могу похвастаться этим в Доме печати), но - что удивительно - из всей представленной здесь линейки вздохов уральского меломана, это, кажется, самая близкая мне по духу исповедь лирического героя (он бредит, разумеется).
Курара. Если ты ждала теплую ламповую акустику в зале с торшером и подушками, то ты, девочка, дура. То есть, по факту, все ингредиенты были на месте, и тем не менее это все то же мочилово - за исключением толчков в спину и оглушительного свиста. Боже, как я люблю гитарную музыку. Как я не люблю фанатов в подпитии на акустическом концерте. Хотя в том году было замечательно. Вокруг меня был воздух, а "танцы" были где-то за колонной. Не знаю, почему его голос - самый стабильный мужской голос в моей жизни. Понятия не имею, почему беспрекословно слушаю про пальто по дороге домой. Он настолько же инородно выглядит на этих шабашах с бубнами, насколько по-родному рассказывает мне, как начинается утро. Я люблю какую-то рафинированную Курару, ненастоящую. От этого саднит.
О, Вера. Ты вдохновила меня на многое, несмотря на то что я, конечно, не вижу во всем этом твоем развязном великолепии себя. Мне все это петь - как тем мужикам орать "я несуразная". Непонятно, откуда эта неподдельная симпатия берется. Но мы повторно пошли "вскидывать руки в неистовом танце". Хотя я рук обычно не поднимаю (вот правда, нигде). Это идеальный концерт, в общем. И наши места в первом ряду.
Очень хорошо помню ощущение тоскливой завершенности после таких вечерних вспышек. Треки по кругу и маленький новый культ до следующего героя. Ушло. Ни одной из этих, безусловно сильных, вещей меня не накрыло.
Первыми двумя, возможно, из-за биеннальных приключений. Когда каждый новый день затирает предыдущий, просто потому что ты больше одного дня в себе не умещаешь. Красиво, пестро, но глубина каждой дорожки сокращается, и, спустя время, ветрами перемен разравнивается почти все.
Почему морские танцы разбились о первое же серое ноябрьское утро - загадка. Может, потому что всю ту неделю я чувствовала себя совершенно гладким бильярдным шариком. Тяжелым и белым. Без памяти и потенциальной энергии. Но по-прежнему включенным в игру. По правилам той игры нужно было танцевать.
Сегодня прочитала, как дофамин отстраивается насыщенностью и частотой таких вещей. Немного понятней, как играть в бильярд. Но вообще-то
хочется, конечно, целоваться